эйден скотт черч, 21 год, человек, проблемный студент на грани отчисления

okkotsu yuta // jujutsu kaisen

Эйден Черч — аутсайдер. Он портит статистику класса, его не найти ни в одном школьном фотоальбоме, он не может и не хочет общаться со сверстниками, и не без помощи преподавательского состава старается побыстрее затеряться в море новых лиц и имен поступающих первоклашек. «Слишком тощий», «ходишь в обносках», «сделай лицо попроще, доходяга» — «ты вообще нормальный?». Не нормальный, с какой стороны ни глянь. С одноклассниками что ни интеракция, то буллинг, и даже преподаватели смотрят на него с плохо прикрытым снисхождением — скажи, мол, спасибо, что в школу с need-based стипендией поступил. Эйден понимает — наверное, ему и правда стоит быть благодарным за этот шанс, как и то, что ему в принципе никто ничего не должен, и что-то просить он тоже не в праве, но когда каждый день отдает холодом и сыростью самого мерзкого дождливого октября иногда все же хочется выговориться — поделиться с кем-нибудь, почему не хочет вечерами возвращаться домой, и что он не виноват, что родился в неблагополучной семье, и другую выбрать не может, как бы сильно ни хотел.

Жизнь скупится на комплименты, но дает уроки, которым не учат ни в одной школе — Эйден анализирует, впитывает, и думает, что был бы рад не иметь к этому никакого отношения. Ни к ежедневным издевательствам; ни к разъебанным хуже собачьей конуры четырем стенам, которые хотелось бы назвать домом, но на языке вертится только равнодушная «ночлежка»; ни к людям, по крови приходящимся отцом и матерью, а по степени вовлеченности в воспитательный процесс — какими-то чужими дядькой с теткой.
Вместо домашки по вечерам у него бесконечные подработки то посудомойщиком на кухнях, то разнорабочим уровня «принеси-подай» на стройках, то курьером в почтовом отделении; вместо встреч с друзьями — необходимость прятать лицо каждый раз, когда в поле зрения попадает кто-то из несчастливых знакомцев.

Единственная отдушина = место, с которым связаны положительные эмоции — магазин музыкальных инструментов с репетиционкой в подвале, где Эйден впервые взял в руки гитару и сыграл первую ноту на аналоговом синтезаторе. Здесь, несмотря на небольшой бардак, довольно уютно (всяко лучше чем в обдуваемой всеми ветрами коробке в старом городе) — здесь не гнобят и не распекают за неудачи, здесь хвалят за усердие и каждую маленькую победу, будь то исполненный без ошибок собачий вальс или замена колков и струн без посторонней помощи. Эйден любую похвальбу принимает молча — пониженная социальная адаптация, помноженная на недостаток уверенности, жилистой змеей обвивается вокруг шеи, не позволяя и слова из себя выдавить. Благо, лишних вопросов ему не задают (хотя иногда он слышит свое имя в разговорах в демонстрационной зоне наверху), и иногда даже позволяют остаться на ночь — за каждую такую возможность он хватается как утопающий за спасательный круг, потому что где угодно лучше чем в периметре жилплощади, в которой его не то чтобы кто-то ждет, и даже искать, как показывает практика, не планирует.

У него на руках диплом об окончании старшей школы, в котором нет высшего балла ни по одному предмету (хотя кому ли не все равно, что там у него с оценками), и сертификат стипендиата. И если стипендия предусматривает полное покрытие стоимости обучения, то бытовые расходы никто не отменял, и так как опция получения карманных условных единиц от родителей в этой жизни не разблокирована Эйдену все чаще приходится идти на компромиссы, жертвуя пропущенными часами в колледже. Он берется за все, что этот город может ему предложить — мытье полов в местной богадельне, разгрузка контейнеров в доках, рытье могил на кладбище, доставка пиццы, помощь в пекарне — платят немного, но это, что называется, честный труд. Очередная работенка поначалу видится отнюдь не пыльной, но так крупно он еще никогда не ошибался.

«В 2021 году не иметь мобильного телефона? Ну ты даешь, парень. Ладно, хрен с ним, расклад такой — идешь на улицу N, там между красным и цвета кошачьей блевотины гаражами находишь пакет (там детское питание), потом аккуратно фасуешь по пакетикам по 100 грамм и раскидываешь это все по городу. Только не пались, и места не очень приметные выбирай. И координаты запиши. Как сделаешь, оставь список у сторожа в порту. На следующий день придешь туда же за деньгами. На вот тебе пока на ход ноги. Да бери, че ломаешься? Сделаешь все красиво — получишь столько же, и, считай, в доле. Возьмешь пакет и свалишь, или, что еще хуже, пойдешь в полицию — голову оторву. Понял? Молодец, гуляй. И купи, блядь, себе телефон, удобно же!»

В мире наркоторговли есть неписанный закон — не юзать то, чем банчишь. Эйден этого правила придерживался неукоснительно, но однажды заметил за собой, что без единого намека на простуду шмыгает носом чаще обычного. Все не так уж и плохо после прихода по ноздрям, да и вообще кокаиновая диета — это весело, но ровно до тех пор, пока нос не начинает кровоточить, а инстинкт самосохранения — сбоить, что едва не оборачивается для него проблемами с законом.
Выйти из бизнеса — кто бы мог подумать — оказывается легче чем спрыгнуть с порошка, и Эйден остается один на один с формирующейся зависимостью, без заработанных денег, которые он сам до единого цента спустил на кайф, на фоне откровенно провального семестра и дамокловым мечом висящего над головой возможного отчисления из колледжа. Веры во второй шанс не было и нет, но ему, в самом-то деле, нечего терять, поэтому он решает попробовать. Сможет — значит, не безнадежен; не сможет — сдохнет.

Подрагивающие пальцы перебирают клавиши фортепиано в торговом центре, глаза неуверенно бегают по снующим туда-сюда посетителям в попытках высмотреть среди них сотрудников службы безопасности, лица которых уже, кажется, хорошо запомнил. Он приходит сюда каждый день вот уже целую неделю, и играет до тех пор, пока его не выгонят. Неприметную помятую бейсболку для всех желающих оказать материальную поддержку робко кладет рядом со своей левой ногой, делает глубокий вдох и наигрывает первые ноты кавера на песню своего любимого металкор бэнда.
Дома Эйден все так же появляется только по ночам три-четыре раза в неделю, предпочитая по возможности оставаться либо в подвале-репетиционке, либо, благодаря шапочному знакомству с часовенным сторожем со времен вечерних подработок, в давно не используемой по назначению сторожке.  Если поджиматься даже получается сводить концы с концами, а Эйдену жить с затянутым поясом не привыкать. Да-да, один из тех самых уроков жизни — умение мириться с вынужденным аскетизмом.